Следователь по особо важным делам - Страница 5

К оглавлению

Агнесса Петровна сообщила:

— Нади нет. Уехала на демонстрацию.

— Какая демонстрация в сентябре? — удивился я.

— У нас этот праздник каждый день. Для кого-то праздник, а нам одни хлопоты… Демонстрация мод.

— Понятно. Забыл о специфике вашей работы. Но о нашем вчерашнем разговоре не забыл…

— Мне это приятно слышать. С вашей занмюстью…

Кстати, Надюша говорила о вчерашнем вечере. Я преклоняюсь перед людьми, которые отдают свои силы на благо других.

— Вы преувеличиваете.

— Напротив, преуменьшаю.

Я пробормотал какую-то благодарственную фразу.

И, чтобы прекратить этот разговор, спросил:

— У вас ко мне, кажется, дело?

— Право, неловко отвлекать вас от работы, но у нас в коллективе трагедия. Надя не говорила?

— Нет. Ничего не говорила.

Агнесса Петровна тяжело вздохнула:

— Работает у нас прекрасная девушка. Леночка. Подождите, я занята. Это я не вам. Так представьте себе, ухаживал за ней паренёк. Приятный мальчик. Инженер. Решили пожениться. Я считаю, очень хорошо. Но видите ли, он поставил нашей Леночке условие, чтобы после свадьбы она ушла из манекенщиц. Во-первых, что в этом плохого?

Красивая работа. Неплохая зарплата. Да, раздевается при людях, но ведь не совсем, до купальника… Курортники платят бешеные деньги, чтобы раздеваться где-нибудь на пляже в Сочи или Гаграх… Во-вторых, дала слово-это ещё ничего не значит. Ну, потянула бы, потом свыкся бы. Нет, она прямо на свадьбе ляпнула ему, что и не собирается бросать у нас работу. И что вы думаете? Он исчез прямо со свадебного банкета. Как сквозь землю провалился…

— М-да, — протянул я. — История.

— Я понимаю, для вас это, может быть, не очень интересно. У вас по-настоящему опасные преступники. Но положение Леночки ужасно. Штамп в паспорте, свадьба, а она на самом деле — незамужняя. Посоветуйте, Игорь Андреевич, куда позвонить, чтобы его найти? — ~ Несмотря на комизм положения — обратиться с такой просьбой ко мне-я понимал, что от Агнессы Петровны просто так отделаться не удастся. И решил ответить шуткой:

— Следует немедленно объявить всесоюзный розыск.

— С вашего разрешения я сошлюсь на ваш авторитет, — сказала она вполне серьёзно.

— Можете, — ответил я. Что мне оставалось делать?

Объяснять — долго. Я и так опаздывал с докладом к начальству.

Перед тем как отправиться к Ивану Васильевичу, я ещё раз перелистал дело.

Зампрокурора словно следил за мной по телемонитору, Его звонок раздался, как только я поднялся со стула.

— Прочёл?

— Да.

— Зайди ко мне. С делом.

Фаиночка сосредоточенно оттачивала карандаш и, холодно взглянув на мою физиономию, на которой я попытался изобразить извинительную улыбку, молча показала на дверь.

Я вошёл в кабинет.

— Давай устраивайся, потолкуем, — предложил Иван Васильевич.

«Ну, держись, Чикуров, — сказал я себе. — Сейчас будет вечер вопросов и ответов».

Начал он неожиданно:

— Мне кажется, я расстроил вчера твои планы? — он посмотрел на мой галстук — однотонный, синий и, как сказала бы моя мать, подобедошный.

Это уже почти извинение. И на том спасибо.

— Ничего, служба…

Он кивнул. И своим негромким голосом спросил:

— Что можешь сказать?

— Все как будто правильно. Квалифицированные экспертизы. Оформлено грамотно. А если придираться…

— Например?

Я открыл папку:

— Вот постановление о судмедэкспертизе. «Могла ли Залесская А. С. нанести себе смертельное ранение сама…?» Я бы так не поставил вопрос эксперту. Дано направление.

— Возможно, возможно… А в целом?

— Убедительно.

— Из документов тебе все ясно? — Он пристально посмотрел на меня. — Ты видишь живых людей по этим бумагам?

Я не догадывался, куда он клонит.

— Передо мной только документы. Выводы логичные.

Иван Васильевич усмехнулся:

— Ив тебе, значит, сидит бумажная душа. А я думал — только в прокурорах… Говоришь, расследование тебя убедило?

— Иван Васильевич, вы мне дали ознакомиться с делом. Я его добросовестно прочёл. Именно прочёл. Если понастоящему изучать его, наверное, что-нибудь меня и не убедит.

Иван Васильевич подумал.

— Может быть, ты и прав. Людей там не видно… — Он протянул мне бумагу: — Читай.

Документ был отпечатан на именном бланке депутата Верховлого Совета РСФСР.

Директор совхоза «Маяк» Североозерского района Е. 3. Мурзин обращался к прокурору республики с просьбой ещё раз расследовать обстоятельства самоубийства Залесской А. С.

Письмо заканчивалось так: «Лично я да и многие работники совхоза не могут поверить в то, что Ангелина Сергеевна Залесская покончила с собой. Мы её знали как весёлую, жизнерадостную женщину, полную сил и молодого задора. Её любил и уважал коллектив детского сада, где она работала воспитательницей, и оказал доверие, выбрав в органы народного контроля. Установление истины помогло бы снять пятно со всего коллектива работников совхоза, которые трудятся во имя Родины. Случай, происшедший с А. Залесской, бросает тень на идейно-воспитательную работу на нашем предприятии…»

— Ну и что? — спросил я, закончив читать. — Факты.

Где они?

— Письмо Мурзина, вот уже факт.

— Это просто бумага. Людей я не знаю… — вырвалось у меня,

— Что ж, с ними познакомишься на месте… Ну, а я как прокурор возьму на свою душу бумаги. Кстати, вот ещё одна. — Он протянул мне документ, отпечатанный на нашем бланке. — Как говорится, кесарю — кесарево, а богу — богово…